Сказ о том, как победили Кощея

Сказ о том, как победили Кощея Смерть Кощеева вспыхнула ярким пламенем и истлела в мгновение ока. Птицы смолкли в лесах, вода замерла в реках, будто весь мир остановился, прислушался. Иван-Дурак зажмурился изо всех сил и все стоял так, сморщившись, ожидая, что же будет дальше. Сперва заржал богатырский конь, забил нетерпеливо копытом. Потом затрещали камни, загрохотал черный замок Кощея, будто разрывала его изнутри неведомая сила. Покатились по скалам кирпичи да камни, а из замка вылетела черная, как ночь, птица да растаяла в небе. Когда Иван-Дурак решился открыть глаза, ни птицы, ни замка, ни, уж тем более, Кощея нигде не было. Добро победило. Повернул герой обратно в свое тридевятое царство. Солнце весело светило в небе, птицы радостно щебетали, дорога сама собой стелилась под копытами коня богатырского. Весть летела вперед Дурака, так что во всех проезжих селах встречали его хлебом-солью, потчевали квасом, чествовали и славили, да и про коня не забывали. Долго ли коротко ли ехал Иван по лесам и долам, да только ни разу солнце с неба не скатилось, ни разу луна не взошла над лесом. «Никак день длиннее стал», - подумал дурак. Вот приехал он к царю-батюшке, поклонился ему в пояс, рассказал, что нет больше на земле Кощея и зла никакого тоже нет. Жить теперь людям в добре и мире, бед не знать. Обрадовался царь-батюшка: - Ай да Иван! Ай да Дурак! Да за подвиг такой проси у меня, что хочешь! Поклонился Иван в пояс и ответил царю: - Спасибо тебе, царь-батюшка, за слово доброе, за щедрость царскую. Да только не надобно мне ничего, только отдохнуть с дороги. Кивнул ему царь, хлопнул в ладоши и повелел отвести добра молодца в самые лучшие царские покои. А слугам приказал пир накрывать да гостей созывать, чтобы победу над злом отпраздновать. Как привели Ивана в покои, постелили мягкую перину пуховую и покрывала шелковые, так и рухну на них с разбега. А солнце все светит в небе, пробивается сквозь ставни, разбегается под веками красными бликами. И так дурак повернется, и сяк – никуда ему от солнца не скрыться! Тем временем на площади накрыли огромный стол, а на нем кушаний – видимо-невидимо! И стал и млад за ним сидят, и богатый и бедный. Радуются все смерти злодея, славят героя. Скоморохи пляшут, гусляры песни поют, шут царский колесом ходит. Одна только Василиса Премудрая невеселая сидит, задумчивая. Не понравилось это царю-батюшке, крикнул он слугам: - А ну, не час теперь горевать – веселиться надобно! Раз Василиса победе нашей не рада, значит, Кощея жалеет, а раз так, то в темницу ее! Пусть посидит там в темени, да подумает, кто ее сердцу люб больше. А мы до зари кутить будем, и потом еще три дня! Схватили стражники Василису и бросили в темницу. А в темнице той и есть только окошко под самым потолком, в которое свет едва пробивается. Села Василиса на подстилку соломенную и стала думу свою думать. Да не долго одной ей сидеть пришлось: вдруг слышит – стучится кто-то. Встала она, подошла к двери. - Кто там? - Это я, Иван Дурак! Пусти меня к себе. - Ага, прям вот так и пустила! – ответила Василиса. – Тебя там на пиру все ищут, вот туда и иди! - Не хочу я на пир! Меня в царских покоях на постель уложили, перина что облако, покрывала златом расшитые. А сон не идет, хоть ты режь! Солнце в окна светит, глаз не сомкнуть. Сюда сколько ехал – ни разу луна не показалась, ни одной звезды не взошло. Пусти хоть в темницу, на соломе буду спать, только бы солнце не видеть! Смягчилась Василиса. Подошла к двери, открыла – а там и впрямь дурак стоит, зевает да глаза кулаками трет. - Ты что, правда смерть Кощееву сжег? - Ага, - кивнул Иван, отодвинул девушку и бросился к подстилке соломенной. – Эх, красота! Темнота! - Что же ты наделал, Иван-Дурак! – воскликнула Василиса. – Ты же всю тьму на земле извел! - Ну да, - довольно кивнул добрый молодец и засопел. - Ты куда спать! А ну! – пыталась-пыталась растолкать его девица, да так и не смогла – богатырским сном уснул дурак. Села Премудрая рядом, призадумалась. Ох, рано царь радоваться решил, неспроста ее сердце тревожилось! По глупости да незнанию такую беду утворили! Веселые разухабистые крики за окном вдруг усилились. - Эй, Прошка, а чего это ты скомороху денег не дал, а? Жадничаешь? Хочешь как Кощей стать да над златом своим чахнуть? - А ты, Василь, пошто мне вчера коня втридорога продал? Ему цена – три полушки! - Ты что, вором меня назвал? А ну иди сюда, покажу, как коней продавать! - Это ты, Василь, зря. Мы же тут празднуем, что добро победило, а ты злишься, нечисть кормишь. - Так нет же ее, нечисти. А этому болтуну, Прошке, я сейчас зубы-то пересчитаю! И тебе тоже, если лезть не перестанешь! - Прошка, держись! Эй, ребята, наших бьют! Музыка вдруг смолкла, стук кружек превратился в стук кулаков, а пьяные крики стали еще громче: - Давай, бей его! - Да не так, с левой! - Ах ты, шельмец, со спины решил зайти? Да я тебе! Сперва Василиса металась по темнице в панике, думая да гадая, как людей утихомирить, да тут донеслось из коридора. - Эй, Василиса! Пусти! - Кто там? - Это я, царь! Открыла Василиса дверь – и правда, стоит сам царь-батюшка, да только вид у него неприглядный: корона на бок съехала, сапоги сафьяновые в грязи, кафтан помят и местами порван. Да и сам царь дышал тяжело, будто дух никак не мог перевести. - Выручай, Премудрая! Они там сейчас все друг друга перебьют! - Как перебьют? Добро же победило! Все должны теперь радоваться, в мире и согласии жить! - Да не получается что-то согласие у нас, - царь вошел в темницу и увидел спящего дурака. – О, и этот тут. Вот он пусть обратно все и возвращает! - Стой, царь-батюшка! – воскликнула девушка. Царь замер с ногой, занесенной над Ивановым боком. – Не поможет он тебе. - Да как это не поможет? Он Кощея победил? Победил. Зло извел? Извел! А раз оно обратно все вернулось – пусть заново изводит все. - Эх, вроде бы царь, а глупее, чем Иван-дурак. Разве ж в Кощее все зло-то было на земле? - Конечно! А где же еще? - Да в любом человеке! И в тебе, и во мне, и в дураке этом, - она ткнула пальцем в сопящего Ивана. – Ни добрых нет, ни злых – во всех и того, и другого намешано. А Иван по глупости не Кощея извел, а тьму извести хотел, да только без тьмы и свет не люб становится. Сколько ты уже не спал, царь-батюшка? - Да как солнце взошло… - А когда оно взошло? - Да давненько… Ох, Василиса, что же делать теперь? - Так и быть, помогу я тебе, - девушка взяла царя за рукав, потащила к выходу. - А с дураком что? - Пускай лучше спит. Нагеройствовал. На площади было тихо. Все, кто мог, уже передрались и лежали теперь где ни попадя. Гусли, изломанные, искалеченные, валялись то тут, то там, шутовской колпак болтался на флюгере, даже повозка скоморохов была вогнута с одной стороны. Тот, кто поздоровее, еще сидел за столом и пил пиво, утирая длинные пшеничные усы. Василиса и царь пересекли площадь, не обращая на пирующих никакого внимания, и прошли прямо к колокольне. - Идите наверх, - приказала царю Василиса. – И звоните в колокол. А я скоро приду. Царь послушно полез наверх. Карабкался он по крутым ступенькам, карабкался, аж взмок. Пришлось снять корону и парчовый кафтан, оставить на лестнице. Карабкался он снова, карабкался, а ступени будто под ногами множатся. Оставил на лестнице сапоги сафьяновые да кушак кумачовый. Поднялся он наверх разутый, раздетый и без короны. Постоял, посмотрел кругом, да давай звонить в колокол. Тут и Василиса подоспела. Да не одна, а с белоснежной голубкой в руках. - Сейчас пущу ее по ветру, чтоб ночь нашла да вернула обратно, - объяснила царю Премудрая. - Это что она, Кощея обратно приведет? - Не приведет, мы его колоколом отпугнем, - девушка разжала руки и пустила голубку на волю. - И долго теперь звонить? – царь дергал за канат изо всех сил и уже порядком устал. - Да пока не стемнеет, - ответила Василиса и ушла. Долго ли коротко ли звонил колокол, царь уже извелся весь, ладони нежные в мозоли стер. Люди на площади от звона непрестанного вскоре очнулись и стали по домам расходиться, а небо все не темнеет, солнце светит пуще прежнего. - Ах ты, Премудрая! Ах ты, чертовка! Вот как посажу в темницу на хлеб и воду, как велю книжки твои заумные сжечь! Светит солнце прямо в глаза, жарит беспощадно, ни ветерка не подует, ни облачка не пробежит. - Эх, Василиса, бросила меня здесь! Куда полетела твоя голубка, где эту ночь ищет? Может и не найдет ее вовсе? А вдруг обманула меня, девка?! Светит солнце пуще прежнего. Уже и Ива-дурак проснулся, вышел из темницы да на солнце жмурится, звон колокольный слушает. - Дурак еще этот, дел наворотил, а мне расхлебывать теперь! Царь я или не царь, в конце концов? Все, брошу этот колокол, а с Кощеем пусть кто-нибудь другой разбирается. Да только руки будто приросли к канату, сами по себе раскачиваются. И вдруг – чудо! Видит царь, как летит по небу белая голубка, а за нею ночь идет черная-черная, будто бездна, будто нет в ней ничего, кроме темени. Испугался царь, упал на колени, закрыл глаза. - Царь-батюшка! Царь-батюшка, очнитесь! Царь нехотя открыл глаза. В покои тонкими нитями проливался лунный свет, а в синем полумраке возле царской постели сидела Василиса Премудрая. - Просыпайтесь, царь-батюшка. Иван-дурак приехал, привез смерть Кощееву. Что делать будем? #следуй_за_Штормом #королевская_анархия