Попка-дурак

Попка-дурак Послушайте все - ого-го! эге-гей!- Меня, Попугая - пирата морей! Р.Киплинг Приближался шторм. - Карамба! – сказал попугай и выразительно щелкнул клювом. Первый помощник недовольно скосился на крупного красного попугая с разноцветными перьями в хвосте и скривил губы. Сказал, будто сплюнул: - Курица! И направился к капитанскому мостику. Владелец попугая – щуплый смуглый человек с обветренным лицом и неестественно длинными мочками ушей – стоял на палубе у самого борта и смотрел вдаль, туда, где еще три дня назад скрылась зеленая кромка берега. Бриг «Анна Мария» шел от богатых берегов Вест-Индии на родину, но для смуглого человека родина осталась за бортом в трех днях пути. Почему он спокойно гулял по палубе, а не переваривался в желудке какого-нибудь грифа или чах в темном трюме наряду с такими же смуглыми пленниками, для всего экипажа брига оставалось той еще тайной. Но решения капитана не оспариваются. Временами странный пассажир бормотал что-то себе под нос на родном наречии, отчего матросы дружно решили, что он какой-то колдун и явно что-то пообещал капитану в обмен на собственную жизнь: либо несметные богатства, либо бессмертие. Хотя, учитывая, как тяжело «Анна Мария» шла по водам, как тянулась килем ко дну, богатство волновало капитана брига в последнюю очередь. Сам капитан – сухой поджарый мужчина, на котором весь капитанский мундир смотрелся нелепо, будто был вырезан из картона и приклеен к деревянной палке – стоял на мостике и смотрел в подзорную трубу, пытаясь что-то рассмотреть в безоблачном синем небе. - Будет буря, - заметил первый помощник. Капитан нахмурился. - Курс на зюйд-зюйд-вест, - бросил он и спустился к каютам. Палуба вмиг ожила, будто кто-то поджег муравейник. Матросы сновали туда-сюда, ведомые командами боцмана: - А ну шевелитесь, сухопутные крысы! Крепить паруса! Готовимся к шторму! Корабль вздрогнул и стал медленно поворачиваться на синей глади. Матросы засуетились по палубе, бесконечно взбираясь по тросам и канатам и спускаясь вниз. Лишь странный смуглый человек и попугай оставались недвижимы в этом потоке. Вот индеец достал из кармана что-то круглое, похожее на монетку, и скормил птице. Тот с готовностью склевал угощение, взлетел на вершину грот-мачты и приготовился наблюдать. Боцман, чья лысина сияла на солнце, как зеркало, расхаживал взад-вперед, покрикивая на нерасторопных юнг: - Подбери концы! Ослабь узлы! Да кто так вяжет? Эй, Джо! Научи юнгу вязать канаты так, чтобы спеленал самого морского дьявола! Джо – высокий, загоревший почти до черноты матрос – сверкнул желтыми щербатыми зубами и потащил юнгу за собой. Но едва успели над ними крикнуть беспокойные чайки, как с мачты донеслось: - Полундра! Но было поздно. Коварный фрегат под черным флагом будто вынырнул со дна морского, упершись пушками прямо в «Анну Марию». Расправа с неподвижным бригом была стремительна и безжалостна. Еще не успели затихнуть крики «На абордаж!», как злосчастный корабль пылал как тот факел посреди моря, а оставшаяся в живых команда стояла на коленях посреди вражеской палубы. Пираты же в это время заносили награбленные сокровища в трюмы. Тихо поскрипывали мачты. Матросы, скакавшие по ним как мартышки, сворачивали паруса, оставляя только боковые, ослабляли галсы: пираты тоже почуяли бурю. Однако они все делали молча, почти бесшумно, будто по сто раз на дню то брали суда на абордаж, то пережидали шторм, и команды им теперь были то ли ни к чему, то ли отдавались телепатически. Вдоль шеренги пленных бродил новый капитан – приземистый человек с деревяшкой вместо правой ноги. От этого ритм его шагов был рваным, нервным. Пленные матросы то и дело невольно вздрагивали, оглушенные накрывшей их тишиной. Небольшие черные тучки – первые предвестники бури – скользнули по небу, но никто ничего не заметил. Капитан остановился и достал из ножен саблю. - Где колдун? – тихо спросил он у первого пленного матроса. - Не знаю, - хрипло ответил тот. – Был на палубе, а потом… Не знаю… Взмах – и по шее расползлась кровавая улыбка. Пираты все также бесшумно подхватили тело и сбросили за борт. - Где колдун? – спросил капитан у следующего. – Колдун дикарей, что знал про бессмертие? - Спроси у морского дьявола! – сплюнул матрос. И его тело тоже отправилось к акулам. - Коррида! Крик попугая показался настолько громким, что все замерли, уставившись вверх. Некоторые даже боязливо перекрестились. Попугай же спланировал на плечо капитана и уселся там, как ни в чем не бывало. В тот же миг поднялся ветер такой силы, что едва не сдул с палубы всю команду. Волна захлестнула фрегат, смывая нерасторопных матросов, пленных, сокровища. - Свистать всех наверх! – разнеслось по кораблю. – Слушай мою команду… - Карамба! – подхватил попугай, неистово хлопая крыльями. -….ак… пка… ду..ду…. – слышалось в гудении ветра, песне волн. - Карамба! – кричали матрос, перекрикиваясь, переругиваясь, пытаясь совладать со стихией. Пленные, которые уже не были пленными, во имя спасения жизни хватались за снасти, и в человеческом месиве то и дело мелькала то блестящая, но теперь уже мокрая лысина боцмана, то щербатые зубы Джо. Капитаны же, такие разные на первый взгляд, отдавали в унисон команды, пытаясь вырвать корабль из черного зева стихии. И над всем этим кружил красный попугай, похожий на отблеск огня в темноте и кричал: - Черт побери! Черт побери! … - Сонечка, хватит мучить птичку, видишь, ему не нравится! - Ну пусть он скажет! Пусть скажет «попка-дурак»! Он же говорящий! Красный крупный попугай с разноцветными перьями в хвосте смотрел на глупую человеческую девочку, смотрел на тесную комнату с кроватью, креслом и платяным шкафом, но в глазах его все еще была темная буря, он все еще слышал тихие слова колдуна, призывающего шторм, скормившего секрет бессмертия дикой птице. - Папа, папа, ну пусть он скажет! – канючила девочка. Попугай склонил голову набок, посмотрел на человеческого детеныша и сказал: - Карамба! Черт побери! #следуй_за_Штормом #самурайские_попугаи